Из архива. К 45-летию консерватории
В августе 2013 года ему бы исполнился 41 год. Тамерлан. Мы помним…
Эта страничка посвящена выпускнику и педагогу нашей консерватории Тамерлану Курбанову. В моем архиве хранится небольшое количество записей и интервью с коллегами о нем. Познакомим с некоторыми.
Тамерлана Курбанова несколько лет назад мы вспоминали с пианистом и выпускником Астраханской консерватории Владиславом Базовым.
Вот такой, немного грустный, получился сюжет.
В интернете есть несколько статей и программ, связанных с его участием. (Попутно выражаем благодарность хранителям бесценного материала). С некоторыми из них вас знакомим.
Чья-то талантливая игра даёт импульс творить самому. (ПроШколу.ру).
Тамерлану Курбанову прочили мировую славу – так уникален был его талант и гениальна игра на фортепиано.
Он окончил Махачкалинское музыкальное училище, а затем поступил в Астраханскую государственную консерваторию. Среди выпускников своего потока Тамерлан был единственным, кому была присвоена квалификация концертного исполнителя, а на выпускном экзамене слушатели аплодировали ему стоя.
Следующий этап обучения – четырёхлетняя стажировка в ассистентуре Казанской консерватории – период, когда Тамерлан очень много концертировал. Потом он вернулся в Астрахань и работал в консерватории, пока судьба не свела его с профессором Московской консерватории Николаем Петровым. Услышав кассетную запись игры Тамерлана, Николай Арнольдович решил, что этому пианисту обязательно нужно помочь. Благодаря его хлопотам Тамерлан стал стипендиатом Международного благотворительного фонда Н. Петрова, а также участником Международного фестиваля «Кремль музыкальный». Кстати, один из концертов Тамерлана в Оружейной палате транслировали по телеканалу «Культура».
Видеозаписей с выступлениями Тамерлана сохранилось немного, а портрет его личности сейчас можно составить только по воспоминаниям тех, с кем он общался. Этот круг очень узок – родные, несколько друзей, педагоги. Вот несколько фрагментов письма профессора Астраханской государственной консерватории Галины Николаевны Бескровной – педагога Тамерлана:
«Тамерлан великолепно читал с листа. Впервые услышав, как он, будучи студентом-второкурсником, читал с листа финал Первой сонаты Брамса, я поняла, что выражение “волосы на голове встают дыбом” имеет под собой реальные основы…
…Привлекали, конечно, и удивительные виртуозные качества пианиста. Вспоминается забавный случай, когда в общежитии консерватории пианистка-старшекурсница учила труднейший листовский пассаж. В смежной комнате жил Тамерлан и всё это слышал. На каком-то этапе он не выдержал и по слуху несколько раз стремительно озвучил этот пассаж. Студентка незамедлительно явилась к нему с вопросом: “Тамерлан, ты тоже учишь это сочинение?”
…Интересно, что Т. Курбанов был лишён моментов самодовольства, высокомерия, значимости собственной персоны. У него было какое-то табу, внутренний запрет, не позволяющий комментировать, обсуждать и тем более осуждать игру сокурсников и концертирующих пианистов. Несмотря на явный успех у публики, он трезво оценивал результаты своих выступлений и практически всегда испытывал творческую неудовлетворённость, прекрасно понимая, что в чём-то не дотянул до той планки, которую поставил перед собой…
…Это был музыкант своеобразной индивидуальности, исключительно яркой исполнительской одарённости, обладающий феноменальным слухом. Ему было свойственно какое-то особое ощущение музыки, природное музыкальное чутьё, на которое он полагался…».
Последний сольный концерт Тамерлана состоялся в Большом зале Московской государственной консерватории в октябре 2003 года. После него Тамерлан Курбанов признавался, что в первый раз остался доволен своей игрой.
«Чья-то талантливая игра даёт импульс творить самому»
Это интервью Тамерлан Курбанов дал мне перед своим сольным концертом в Махачкале как раз после окончания Астраханской консерватории в октябре 1996 года. Опубликовано оно было в газете «Новое Дело». Уговорить его на это было очень сложно, он был невероятно скромным парнем, абсолютно не выносил излишнего внимания к себе и, как мне показалось, очень сложно сходился с новыми людьми, поскольку был очень сильно погружён в себя и свою работу. За то, что оно состоялось, я благодарна друзьям Тамерлана, которые понимали, как нужен начинающему артисту пиар, особенно перед концертом. Они тогда пообещали ему, что не будут с ним разговаривать, если он откажется от беседы. Тамерлан поверил им и согласился. Он был очень искренним человеком, бесхитростным, как маленький ребёнок, который еще не научился лукавить. Всё, что сказано Тамерланом в этом интервью, – его самые откровенные мысли и чувства, просто потому, что он не переносил никакой фальши ни на сцене, ни в жизни.
– Когда появилось осознание, что музыка и твоя жизнь неразделимы?
– Ничего такого не помню. Я просто пробовал играть гаммы, разбирал прелюдии Гасанова, Рахманинова. Мама покупала мне ноты и пластинки с записями классических произведений. Я слушал очень много музыки, и мне нравились не исполнители, не композиторы, мне было неважно, кто как играет, мне нравилась сама музыка. Она ложилась на слух, я чувствовал какие-то токи. И в 9 лет мама отвела меня к первой учительнице.
– А никогда не хотелось играть не на фортепиано, а на каком-нибудь другом инструменте?
– Нет, не хотелось. Я как-то не осознавал, что есть ещё и другие инструменты. Для меня существовало только пианино. Уже позже, когда я учился в консерватории, мне стало интересно играть в оркестре.
– Любовь отдаётся только классической музыке?
– Нет. Мне нравится и рок, и классика, и джаз, и эстрада. Я получаю удовольствие от любой музыки. Но классика – мой хлеб, моё призвание. Пока я жив, я буду играть: для людей, для себя, платно, бесплатно – всё равно, лишь бы играть.
– Сегодня классика непопулярна, особенно среди молодёжи…
– Люди перестали слушать классическую музыку. Но она сильнее людей. Те, кто её не понимают, не в силах с ней справиться. Учёные проводили исследования и выяснили, что от классической музыки деревья растут быстрее, она действует даже на животных. Есть даже методика лечения людей классической музыкой.
– Кто из пианистов для тебя идеал?
– Владимир Самойлович Горовиц. Это человек, который вбирает в себя всё лучшее, что создано в пианизме. Он был знаком со всеми великими композиторами этого века. Рахманинов говорил, что никто не играет его произведения лучше, чем Горовиц. Чувствую, как он играет, и считаю себя его учеником. Описать это трудно, а чтобы выразить, наверное, нужно сыграть.
– В своём исполнении ты стремишься к идеалу Горовица или хочешь выразить что-то своё?
– Я не стараюсь копировать. Лучше делать свои ошибки, чем копировать чужие. От Горовица я беру форму, компактность подачи произведения. А играю по-своему. Мне хватает своего душевного мира, чтобы вложить его в музыку. У каждого свой идеал. У меня Горовиц, у Горовица ещё кто-то. Чья-то талантливая игра просто даёт импульс творить самому.
– Как ты относишься к делу просветительства в Дагестане и какую роль отвёл бы себе?
– Я считаю, что участвовать в таком деле – честь, и счастье, и удача для любого человека. Могу сделать хоть три программы подряд, и бесплатно, только бы приходили и слушали классическую музыку. Но люди не привыкли к этому. Допустим, со всей Махачкалы наберётся один зал тех, кто любит, ценит и желает слушать музыку. Они же придут и на следующий концерт. Остальным интереснее вечером пожарить картошку и смотреть очередную серию «Санта-Барбары». А как сделать так, чтобы и они захотели пойти на какой-то концерт? Это сложно. Может быть, они просто не знают, что есть она – музыка? Считаю, что необходимо пропагандировать искусство, приучать к нему людей.
– Ты много занимаешься, у тебя какой-то особый режим?
– Нет, у меня нет никакого режима. Это неважно. Один будет час заниматься, другой десять минут и сделает больше, чем тот, первый. Это смотря как занимаешься, насколько ты любишь то, что делаешь, насколько тебе нравится, что твои пальцы прикасаются к клавишам. Пусть не получается, пусть немножко неверно, но ты этого хочешь, тебе это нужно. Людям, действительно любящим музыку, в принципе неважно: играть ли в подземном переходе или в вокально-инструментальном ансамбле. Они всё равно будут играть всю жизнь, и не ради славы, а ради самой музыки. Поэтому иной раз занимаешься – и суток не хватает. Иногда жалко бывает тратить время на еду и сон. Подумать только – человек треть своей жизни спит. А сколько можно было бы сделать за это время!
– Какое место в твоей жизни занимает музыка?
– Самое первое. Музыка постоянно меня сопровождает, она всё время у меня в ушах. Мне не нужен ни магнитофон, ни проигрыватель – у меня в голове любая мелодия. Когда я встречаюсь с друзьями-музыкантами и мы сидим за столом, я всегда произношу тост: «За нас в музыке, за музыку в нас». Это очень важно – чувствовать в себе музыку. Человек, любящий и чувствующий музыку, никогда не сломает ветку дерева, не пнёт ногой котёнка, не убьёт, не ограбит другого. Музыка – это импульс, катализатор, помощник.
– А в чём именно?
– У каждого человека есть своё, светлое. Есть и у меня, о нём никто не знает, кроме меня. Музыка помогает мне на подступах к этому светлому. Это, конечно, не вкусно поесть, и не сладко поспать, и не красиво одеться. Это – много больше…
– К чему ты стремишься, у тебя есть какая-нибудь цель?
– Хотя бы не потерять то, что имею. Я буду работать, и тогда всего будет больше и лучше.
– Самое любимое музыкальное произведение?
– Из последней программы я с большим удовольствием играл «Пляску смерти» Сен-Санса. В первый раз услышал её четыре года назад, но тогда не было нот. Я на слух стал снимать некоторые куски, присочинил пассажи. Благодаря этому мне стала близка эта музыка. А потом появились ноты. И теперь я играю это произведение с особым чувством.
Ещё у Горовица есть его фантазия на тему оперы Ж. Бизе «Кармен». Горовиц не оставил нот. Их просто не существует в природе, но есть концертная запись этого произведения в исполнении автора. Я, как мог, по крупице, по нотке снял это произведение и теперь, в принципе, могу выпустить ноты этой фантазии.
– Можно ли определить чувство, с которым выходишь на сцену?
– Мысли самые ужасные – зачем я связался с этой музыкой, уж лучше смерть, чем сцена. Страшное волнение. Но потом наступает момент вхождения в контакт с публикой, и тогда уже становишься самим собой и получаешь удовольствие от игры. На последнем концерте я ощутил этот контакт на «Пляске смерти».
– Как ты относишься к мысли, что мир спасёт красота?
– Есть такое очень хорошее, редкое по своей значимости, вместительности слово – «справедливость». Я думаю, что мир спасёт справедливость во всех отношениях, во всём, что происходит…
Мария Шерматова, журналист (г. Махачкала). Сайт: http://caucasus2009.ru/?p=118.
хххххххххххххххххххххххх
Видео
http://www.youtube.com/watch?v=4GhpxZOdnKM
К. Гузенко (текст, аудиозапись, подборка материалов).